«Священномучениче Данииле, моли Христа Бога спастись душам нашим». Памяти иерея Даниила Сысоева

20 ноября 2014 года исполнилось 5 лет со дня мученической кончины священника Даниила Сысоева. «Православный Взгляд» попросил друзей отца Даниила поделиться воспоминаниями о выдающимся, незаурядном священнике и миссионере, сподобившимся, по милости Бога, принять смерть за Христа.

Иерей Владимир Стасюк

кандидат богословия, проректор по учебной работе Перервинской Духовной семинарии

Однажды я был свидетелем, как отец Даниил присоединял к церкви женщину, раньше занимавшуюся оккультизмом. И тут женщина от лица нечистого стала хвалить отца Даниила и говорить: «Какой отец Даниил великий, он изгоняет меня». А отец Даниил мгновенно среагировал и сказал: «Видите, как сатана лжет. На самом деле, это не отец Даниил, а Господь Иисус Христос изгоняет беса». Отец Даниил был смиренномудренным человеком, не тщеславился, не гордился и всю славу отдавал Богу, несмотря на великие дарования, которые у него были — дар слова, дар проповедника, священника, пастыря. В повседневной жизни он всегда был доступен, прост, с ним всегда было приятно общаться, он к каждому человеку относился с большой любовью. Когда он преподавал у нас в семинарии, он часто заходил ко мне в кабинет, и мы с ним беседовали. Я очень скоро почувствовал, что мне его не хватает, не с кем поговорить по душам. Таких людей больше нет, это был действительно уникальный человек.

По материнской линии он был татарином, поэтому в нем бурлила татарская кровь. Резкость, которую отмечали и его школьные товарищи, и окружающие люди, была у него всегда, и связана с восточным темпераментом, а не с гордыней. Он рассказывал, как на ежегодном мусульманском празднике в Москве, он стал у входа и начал читать молебен на татарском языке, а мусульмане, проходящие мимо, подходили, и таким образом слышали слово православного священника. Это было актом мужества и подлинного миссионерства с его стороны. Он любил татар и сожалел о том, что этот народ не пришел к Православию.

Отец Даниил всегда заставлял лучше изучить любой вопрос. Он любил говорить об уранополитизме, но я не считаю уранополитизм ересью, хотя не скрою, что неоднократно с ним спорил по разным вопросам и не всегда с ним соглашался. Я рассказывал ему, что такое государство, говорил о взаимоотношениях Церкви и нации. Несмотря на то, что его мнение по некоторым вопросам было резким, оно не выходило за рамки православного вероучения. Во многом он был прав, но, с другой стороны, недооценивать национальные моменты тоже нельзя, потому что все лучшее, что имеет человечество, оно приносит в дар Богу. Посмотрите на различные поместные православные церкви, и вы увидите, что везде есть особенные национальные моменты, которые дополняют друг друга, привносят национальный колорит. Все это обогащает православную культуру в целом, поэтому считаю национальные моменты очень важными. Другое дело, когда национальность ставится во главу угла и люди забывают о главном — мы должны быть гражданами Небесного Отечества.

Иерей Димитрий Ненароков

помощник атамана Центрального казачьего войска

Отец Даниил Сысоев являет собой живую и действенную любовь к Богу. Я не буду говорить о нем в прошлом времени, потому что он жив. Для него Бог были не просто абстрактным понятием, он жил Им и очень сильно любил Его. Когда я смотрю на портрет отца Даниила, который стоит на моем столе, я вспоминаю те моменты, когда он проявлял эту любовь. Я служил с отцом Даниилом на Крутицком подворье четыре года, и во время длинных служб, когда все уставали, он собирал вокруг себя алтарников, и начинал так читать вслух псалом, что до нас доходил его сокровенный смысл, хотя он его не толковал, насколько прочувствовано им было каждое слово Божественного Писания. Для меня важным в священнике является тот факт, любит ли он Священное Писание или нет.

Отец Даниил любил Священное Писание всем своим существом. Он изучал Священное Писание, вникал в скрытые смыслы. Мне это близко, потому что меня тоже учили всю жизнь изучать Священное Писание и из него черпать мудрость и вразумление, дышать Священным Писанием. Отец Даниил именно ценил в людях так называемый библейский разум, когда человек все события в мире и вокруг себя рассматривает через призму Священного Писания.

Важным качеством священника является его отношение к службе Божьей. У отца Даниила отношение к службе было трепетным и благоговейным. Он очень любил служить, служил легко и вдохновенно. Некоторые служат тяжеловесно, надрывно читают тексты молитв. Отец Даниил служил легко, он был в доме Отца, где ему все было знакомо и близко.

Отец Даниил был очень мужественным человеком. Несколько раз я был свидетелем того, как в храм заходили обкурившиеся и пьяные люди и начинали себя плохо вести, и тогда отец Даниил выходил из алтаря, шел прямо к ним и выводил их, или осекал, уговаривал успокоиться. Каждый раз он проявлял некое бесстрашие. Он любил прямо поступать по евангельской истине. В Евангелии сказано: «Но, когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных» (Лк.14:13-14). Отец Даниил так и делал. Однажды он мне говорит: «Отец Димитрий, давай исполним евангельские слова дословно — позовем нищих, убогих, хромых, слепых и накроем стол на подворье. Он сказал, что я должен пригласить нищих, убогих, хромых, слепых, а он соберет стол. Я собрал, кого смог найти на Курском вокзале, на Комсомольской площади, а отец Даниил собрал хороший стол с тортами, угощением для детишек.

Мне запомнилось его непосредственное и искреннее отношение к Богу, к благодати, ко всему духовному. Во время пасхальной службы все обычно радуются, а он радовался по-особому. Когда мы шли во время пасхального крестного хода, он начинал прыгать и петь, подражая царю Давиду, который прыгал от радости перед ковчегом. Еще великим постом он прочитывал полностью всю Библию. Такое тяжелое послушание не многие на себя брали, это дело исключительного подвига.

Также отец Даниил проехал всю Азию, Турцию, Святую землю автостопом. Он ездил в рясе, с крестом, голосовал, и машины останавливались. Он очень любил тепло, поэтому, когда ему становилось холодно в Москве, он ехал путешествовать автостопом, но свой отпуск любил проводить в Москве, ходил по набережным и читал книги.

Каждый миссионер и каждый священник уникален, поэтому таких, как отец Даниил Сысоев, больше не будет.

Протоиерей Константин Буфеев

настоятель Московского храма Успения Пресвятой Богородицы в Архангельском-Тюрикове, глава Миссионерско-просветительского центра «Шестоднев»

Мы были в близких отношениях, дело общее делали. Нас объединила тема Шестоднева, которая является одной из важнейших богословских тем современной Церкви. Он правильно и концептуально излагал эту тему в рамках святоотеческого предания, в отличие от многих других богословов, которые не считают важным следовать святоотеческой традиции, он был человеком искренней веры, ходил перед Богом и был готов в любую минуту исповедовать Его.

Протоиерей Олег Стеняев

клирик храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках, известный миссионер и публицист

Знал ли я, что он святой? Знал. Но дружить со святым очень сложно, потому что святые — очень сложные и даже тяжелые люди с человеческой точки зрения. Они все время находятся в каком-то прорыве, опережают людей в идеях, словах и действиях. Когда он мне что-то говорил, он всегда предполагал, что я уже понял, о чем он только начал говорить. Со стороны это выглядело, как будто он спешит, на самом деле это мы отставали. Нам хотелось дотянуться до его уровня, чтобы также неустанно служить Богу и быть готовыми стоять за истину, бескомпромиссно относиться к самим себе и снисходительно к немощам других.

Я познакомился с отцом Даниилом Сысоевым, когда служил в Храме иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке, он был дьяконом. Он пришел в Центр реабилитации им. Хомякова и сказал, что хочет помогать. По благословению священноначалия он начал по четвергам в Центре реабилитации проводить библейские беседы. С тех пор мы постоянно общались. Он всегда открывался по-новому, не в том смысле, что постоянно менялся, он менял нас. Это происходило потому, что его мысли всегда были наполнены Богом.

Он всегда думал о Боге и задавал вопросы. У меня не осталось друзей, которые с таким рвением порывались задавать мне теологические вопросы. У меня обычно спрашивают: «как дела, как здоровье, как настроение». А отец Даниил постоянно размышлял о Боге, о Его Царстве, о вечной жизни и спрашивал об этом.

Когда ему было тяжело во взаимоотношениях с людьми, он отходил в сторону, потому что люди, не успевая за ним, думали, что он слишком спешит. Он мне часто говорил, что ему тяжело с некоторыми людьми и что ему нужно уединяться для того, чтобы больше работать и писать.

У него была трогательная забота о семье. Он мне говорил, что ему угрожали по телефону, и мы его предупреждали, что его могут убить за его высказывания. Я спросил однажды у отца Даниила, кто же позаботится о его семье. Он сказал: «Божья Матерь позаботится». У него было серьезное и глубокое упование.

Одновременно в нем было что-то мальчишечье, но в евангельском смысле: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Матф.18:3). Он просто воспринимал окружающий мир, и опять нам казалось, что он по молодости говорил что-то резкое и неудобное. Но в действительности он опережал свое поколение. Святой — это тот, кто опережает свое поколение.

Исключала ли святость из его жизни сложные ситуации и нравственные кризисы? Конечно, нет. Но то, как он их решал, как выходил из самых сложных нравственных коллапсов и кризисов, являлось настоящей школой святости. Он был миссионером, поэтому стремился к общению с людьми. Он никогда не апеллировал к толпе, что является болезнью многих молодых священников. Отец Даниил обращался к каждому человеку, всегда говорил личностно, очень доходчиво. Мне всегда казалось, что он обращается только ко мне. Я видел реакцию других людей на его слова и понимал, что каждый думает также.

Его отношение к инославным было на редкость правильным. Однажды у нас зашел разговор про Папу Римского Бенедикта XVI и о том, что в Православной Церкви наметился курс на сближение с католиками. А отец Даниил ответил, что готов признать его папой и первым поцеловать его туфлю, если он примет Православие, признает все православные догматы, исповедует их, зачитает на папском соборе. Он оценивал события и людей через призму Православия, и у него не было комплексов.

Некоторые его упрекают в том, что он вел якобы агрессивную миссию. Никогда его миссия не носила агрессивный характер. Достаточно посмотреть записи проведенных им диспутов. К сожалению, на видео не снимали перерывы в ходе этих диспутов, когда в фойе все собирались в группы и начинали беседовать друг с другом. Вокруг отца Даниила собирались мусульмане и задавали вопросы, и он очень дружественно отвечал на них. Он очень спокойно общался с тем же самым Али Вячеславом Сергеевичем Полосиным, российским исламским богословом, бывшим православным священником, открыто перешедшим в ислам. Конечно, можно нарезать видеозапись и смонтировать диспут в виде перепалки, но на самом деле все диспуты проходили спокойно и взвешенно. Я был на его диспутах со старообрядцами и отец Даниил демонстрировал то же самое бережное отношение к ним.

Конечно, отец Даниил мог вспылить, потому что он был влюблен в Православие, он жил им, но в тоже время, когда случались общественные выступления, он старался говорить более взвешенно, обдуманно. Если он говорил о сложных вещах, он всегда ссылался на источники, чтобы шокирующая информация исходила не от него, а от кого-то более авторитетного для собеседника. Когда возникли сложные вопросы, связанные с исламом, он цитировал исламских теологов. Он неплохо знал Коран.

Когда мы его спрашивали о том, боится ли он смерти, он отвечал всегда очень интересно. Мне он говорил: «Стеняев, ты размечтался, разве я достоин стать мучеником?! Нет, я не достоин!». Однажды он меня спросил: «Отец Олег, почему первыми мучениками за Христа стали Вифлеемские младенцы?». Я спросил: «Почему?». Он сказал: «Это самое высокое служение — стать мучеником, а так как младенцы чисты, они первые сподобились стать мучениками».

Когда его убили, мы вместе со священником Евгением Тремаскиным, священником Виталием Зубковым и отцом Даниила Сысоева, священником Алексием Сысоевым поехали в морг и когда его тело положили перед нами, я обомлел! Я никогда не видел такого лица! Оно было настолько умиротворенное, настолько спокойное, посмертное выражение его лица передавало счастье. В Священном Писании сказано, что Бог не принимает соблюдение заповедей, уставов, постановлений, если это было без радости, а отец Даниил сподобился умереть с радостным чувством, которое отразилось на его мертвом лице. Но лица священников закрывают, когда хоронят, поэтому только мы, священники, сподобились увидеть такой радостный свет, который исходил от его блаженного лица.

Мне очень не хватает такого человека, как отец Даниил Сысоев, его уже нет с нами пят лет. Когда я раньше готовился к передачам на радио «Радонеж» и вдруг забывал цитаты из Священного Писания или из Святых Отцов, я звонил ему, и он мне сразу отвечал, в каком месте искать стих или слово. Когда я сейчас готовлюсь к передаче на радио «Радонеж», моя рука иногда автоматически тянется к телефону, а звонить некому! Я вздыхаю и говорю: «Священномучениче Данииле, моли Христа Бога спастись душам нашим