Происхождение сектантского мифа о «Царе-Искупителе»
Игумн Виталий (Уткин)
клирик Иваново-Вознесенской епархии, руководитель епархиального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества
Оказывается, в России такой «царь» уже был — в XVIII веке! Современные царебожники постоянно используют термин «Царь-Искупитель» по отношению к императору Николаю II. Однако появился этот термин достаточно давно. Думается, что он был впервые применен к человеку в России скопцами. Так они именовали основателя этой секты Кондратия Селиванова. Напомню, что скопцы, исходя из своих религиозных убеждений, отрезали себе мужские органы.
«Скопцы веруют, что искупитель их Кондратий Селиванов воплотился от блаженной памяти Императрицы Елисаветы Петровны, которая по их баснословию, как истинная Богоматерь была чистою Девою, в Рождестве, пред Рождеством и по Рождестве, зачав и родив Искупителя, согласно с Евангелием, не от похоти плотския, но от Духа Святого». Он был скопцом. Екатерина его за это ненавидела и хотела убить. Однако Петр III поменялся платьем с одним из часовых. Часовой был убит, а «Царь-Искупитель» бежал. Стал называться Кондратием Селивановым, подвергся торговой казни, претерпел разные приключения и оказался в конце концов в известной суздальской монастырской тюрьме. «Скопцы веруют, что близок час, когда Искупитель-Царь явится снова и явится «со славою и силою», приведет от восточной страны, то есть из Сибири, «полки полками», придет в Москву, и там, «зазвонив в Успенский колокол», соберет к себе всех скопцов «миллионами, биллионами», воссядет на Всероссийском престоле, а потом в Петербурге откроет всеобщий суд миру, будет судить «живых» и «мертвых», то есть скопцов и не скопцов». Все народы покаются и оскопятся. «Совершив таким образом «дело свое» на земле, Царь-Искупитель скончается естественною кончиною, и телесные останки его будут положены в Невской Лавре, в раке святого благоверного князя Александра Невского, где, по уверению скопцов, ныне мощей никаких не находится, а рака эта, по определению Божию, устроена слепотою неверующих (то есть православных христиан), для принятия земного тела не познанного ими Богочеловека Искупителя и Царя». (Ливанов Ф.В. Раскольники и острожники. Том III. — Спб., тип. М.Хана, с.с. 330 -333)
Скопцы были очень сильной и финансово обеспеченной внутрицерковной сектой. Их учение или его элементы вполне могли получить своё дальнейшее распространение в 30-е годы, когда значительная часть православных общин находилась в катакомбах. Именно церковное подполье стало пространством, где различные «монахи в миру» и бродячие священники неизвестной юрисдикции постоянно пересекались с представителями различных русских мистических сект — хлыстами, скопцами, бегунами и т.д. После 1943 года значительная часть этих общин легализовалась, но дело было уже сделано — сектантский яд проник в Церковь.
Было бы интересно почитать тексты николаитов — мордовской секты 30-40-х годов, считавших императора Николая II воплощением Сына Божия.
Сравним риторику скопцов с вещаниями известной современной раскольницы «матушки Николаи» — монахини Николаи (Сафроновой), проживающей в селе Захарово Белгородской области. Она уверяет всех, что ей постоянно является некий «Царь-Искупитель». Его она называет так — «Единственный Великий Господин и Отец наш — святой Царь-Искупитель Николай II» (см. — http://www.3rm.info/religion/1259-ustanovka-carskix-pokayannyx-krestov.html). И хотя монахиня Николая и другие царебожники все-таки отделяют личность своего «Царя-Искупителя» от Бога, думаю, что упорное сопротивление признанию останков, покоящихся сейчас в Петропавловском соборе, вызвано в этой среде в немалой степени существующим «тайным» мифом о…. воскресении Царской семьи. Отсюда, мол, «Тела моего не ищите».
Вспомним стихотворение Сергея Бехтеева «Виденье Дивеевской старицы»:
«Смотрит отшельница, смотрит, и чудится ей —
В Облик единый сливаются в бездне теней
Образ Господень и Образ Страдальца-Царя…».
Здесь, в поэтической форме, соблазн человекобожнического сектантства проявляется достаточно ярко.
Полагаю, что тема генезиса современной царебожнической мифологии и духовности еще ждет своих исследователей. Равно как и изучение той стремительной духовной деградации, которая была характерна для катакомб. Ибо катакомбы — беда Церкви, а не ее слава.
