Чем Православная Церковь отличается от секты?

Интервью с иереем Димитрием Алешкевичем, настоятелем храма в честь иконы Богородицы «Всех скорбящих Радость» в Севастополе.

— Чем Церковь отличается от секты?

— В современной литературе можно найти немалое количество определений понятия «секта». Например, в словарях Даля и Ожегова сектой называются «религиозные объединения, отделившиеся от какого-нибудь вероучения и ему противостоящие». Профессор ПСТГУ Александр Дворкин пишет, что «секта — это закрытая религиозная группа, противопоставляющая себя основной культурообразующей религиозной общине (или основным общинам) страны или региона». Лично мне ближе всего определение Ожегова. В таком понимании в раннехристианскую эпоху само христианство, появившееся в иудейской среде, считалось сектой. Об этом пишет Плиний Младший. В истории русской религиозной мысли и традиции русской религиозной жизни мы можем видеть большое количество христианских и псевдохристианских общин, противопоставляющих себя и свое учение Русской Православной Церкви. Эти общины, зачастую протестантского толка, по отношению к православию являются сектой в классическом понимании этого слова. С другой стороны, секта не всегда отделяется от какого-то вероучения, может создаваться с нуля, что характерно для новых сект нашего времени.

С точки зрения православной христианской экклесиологии далеко не все религиозные организации, которые сами называют себя церквями, могут называться церковью в полном смысле. В православном понимании земной аспект Церкви сопряжен с аспектом невидимым, надмирным, при этом церковная организация не является чем-то произвольным, случайным, является Богоустановленной. Это отличает Православную церковь, которая, скажем, оперирует таким понятием, как «апостольское преемство», от протестантских и других религиозных групп, в которых церковная организация подчинена человеческому выборному началу. Я бы предложил обратиться к серьезным работам, посвященным этому вопросу, чтобы более точно определить различия в понятии «церковь» в православной традиции и других традициях.

— Чем православие отличается от других христианских религий? Один человек, отвечая на этот вопрос, сказал, что православная вера идет от души, а остальные от разума. Согласны ли вы с этим? 

— Вселенская Православная церковь — это полтора десятка поместных Православных церквей. Всех их объединяет единое вероучение, единая догматическая база, она же и отличает православие от католичества и прочих христианских деноминаций. Однозначно утверждать, что православная вера идет от души, а остальные христианские течения от разума, я бы не стал. Везде люди, и люди разные: кто-то способен более глубоко воспринять христианское откровение, а кто-то лишь на уровне обряда. Но, безусловно, в протестантизме, в свое время отказавшемся от Таинств как мистического наполнения христианского вероучения, глубина восприятия веры намного меньше, чем в православии. Я бы даже сказал, что в протестантизме духовность подменена душевностью: больше улыбок, больше учтивости, больше социально служения, но меньше опыта Богообщения, который мы видим, например, в монашестве IV—V веков.

— Почему на Украине и в Крыму такое большое количество различных религиозных направлений?

— Я бы не сказал, что только в Севастополе или в Украине образовалось большое количество различных религиозных направлений. Это явление повсеместное и не детерминировано географией. В большей степени я бы связал это с характеристикой нашего времени. Вспомним Западную Европу эпохи позднего средневековья. В религиозном плане это было унитарное пространство. Только в эпоху Реформации мы сталкиваемся с массовым отходом от католичества и появлением новых христианских течений, таких как лютеранство, кальвинизм и другие. Как правило, новые религиозные направления не отличаются глубиной философской религиозной мысли и не требуют от своих адептов того, что в православии называется покаянием — глубинной внутренней перемены. Еще в 70-х годах ХХ столетия протопресвитер Александр Шмеман писал о том, что современный мир деградирует, что происходит умаление смысловой нагрузки ключевых жизненных понятий, таких как «любовь», «дружба», «честь» и т.д. То же самое относится и к религиозной жизни общества: она так же подвержена деградации и обмельчанию, упрощению толкования традиционных основ религиозной жизни. Это, я считаю, является ключевой причиной появления множества различных религиозных течений.

— Как Вы считаете, в чем главная причина того, что человек идет в секту, а не в Православную церковь, не является ли это зоной ответственности священнослужителей? Как Вы относитесь к подобному пути?

— Разочарование в Православной церкви может быть связано в каждом отдельном случае с конкретной причиной, которая побудила человека оставить Православную церковь. И я не стал бы всегда связывать уход из православия с ответственностью священнослужителей, прежде всего потому, что посредственные священнослужители встречаются везде: как в Православной церкви, так и в других религиозных организациях — и лично я не наблюдаю массового исхода из православия. Что же касается священнического корпуса, то уместно вспомнить слова католического мыслителя Леона Блуа: «Святой народ дает добродетельное священство, а добродетельный народ дает посредственное священство». Проблема с качеством священства в православии и религиозных лидеров в других организациях обусловлена умалением христианского духа нашего народа, пережившего десятилетия коммунистического безбожия. И если кто-то жалуется на священство, пусть не забывает, что священники — это люди, которые посещали ту же самую среднюю общеобразовательную школу и воспитывались в той же среде, в которой воспитывались и те, кто старается увидеть в православии только негатив.

На мой взгляд, причиной ухода из православия в другие христианские деноминации является всеобщее оскудение и обмельчание ключевых жизненных понятий. В протестантизме все гораздо более упрощенно, чем в православии и даже католичестве. Я имею в виду богословие и мистику. Согласно Священному Писанию, Господь дает людям разное количество талантов по мере их силы и способности вместить и преумножить эти таланты. Это касается как духовной жизни, так и жизни светской: кто-то поступает в Кембридж, а кто-то оканчивает кулинарный техникум. Православное вероучение и опыт мистического Богообщения открывает перед человеком необъятные просторы для познания и работы над собой. В православии безграничные возможности преумножить Богом данные таланты. Вопрос лишь в том, кто может это вместить. И судить, конечно, о православии нужно не по приходскому священнику, который, к сожалению, бывает излишне обременен семейными обязанностями и бытовой суетой, а по плеяде святых, которые смогли всей своей жизнью явить нам высоту православного опыта Богопознания. 

— Баптисты, например, не признают крещение младенцев, иконы и многое другое. Не считаете ли, что это от безграмотности?

— Мне не хотелось бы пересказывать содержание векового спора VIII—IX веков о почитании икон, пусть это остается достоянием истории и семинаров по истории Церкви, лишь напомню, что этот вопрос однозначно был решен в православной традиции в IX веке в пользу почитания икон. Свт. Василий Великий сказал, что всякую вещь украшает мера, и, следуя этому совету, мы сохраняем иконописные изображения как напоминания о первообразе. Следуя логике протестантов и других иконоборцев, нам всем следует избавиться от фотографий в семейных альбомах, но эта абсурдная идея не приходит никому в голову. Даже более того: современное человечество сегодня сотворило себе столько кумиров, что, если буквально следовать второй заповеди Декалога, нам пришлось бы уничтожить все то, чем мы сегодня так успешно пользуемся. Даже дети, которые в каком-то смысле являются отображением родительской сущности, в подавляющем большинстве случаев даже у верующих людей заслоняют собой Бога. Любовь к ребенку затмевает собой любовь к Богу, и вряд ли найдется сегодня родитель, способный повторить подвиг Авраама. Давайте не будем впадать в крайности: ведь идолопоклонство начинается именно там, где заканчивается мера и появляется крайность.

Относительно крещения детей. Этот вопрос тоже неоднократно обсуждался в истории Церкви. В частности, ясное указание на крещение младенцев мы находим, например, у св. Иустина Мученика (II век), св. Иринея Лионского (II век), у Оригена (III век), блж. Августина (IV—V века) и других. Это все отцы Церкви раннехристианской эпохи. Они объясняли необходимость крещения младенцев наличием первородного греха в человеческой природе, который передается по наследству и требует оперативного врачевания — крещения, как и любое другое наследственное заболевание.

Баптисты отказывают в крещении детям, мотивируя это тем, что крещение должно быть сознательным выбором человека. Но я глубоко с этим не согласен. Сознательным выбором человека должна быть вся его жизнь, а не только крещение, которое, говоря математическим языком, является необходимым, но недостаточным условием спасения человеческой души. И, кстати, можно ли вообще назвать сознательным такой выбор, как выбор наркомана или алкоголика?

Крещение в детстве совершенно не лишает человека возможности сделать свой выбор в будущем в пользу исполнения заповедей Христовых или их нарушения. И, как любой священник, я ежедневно сталкиваюсь с тем, что, с одной стороны, немалое количество наших прихожан было крещено в детстве, что не помешало им осознанно связать свою жизнь с православием, а, с другой стороны, еще большее количество людей, крещенных как в детстве, так и в зрелом возрасте, находится вне церковной ограды. Это личный выбор взрослого человека, но не ребенка. Мы все считаем нормальным, когда родители регламентируют жизнь своих детей: когда им спать, а когда есть, когда ходить в школу, а когда помогать по хозяйству, когда нужно показаться врачу и другое, и никому не приходит в голову дать полную свободу маленькому человеку, который по определению этой свободой распорядиться не в состоянии. И если родители, в силу власти, данной им Богом над своими детьми, регламентируют все стороны жизни своего чада, то почему они не могут до определенного момента регламентировать и духовную его жизнь? Ведь в этом и состоит их ответственность перед Богом и обществом.