Григорий Палама, присоединение Крыма к РФ и исихия..
Малер Аркадий Маркович
Православный философ, исследователь и преподаватель истории христианской философии, глава интеллектуального клуба “Катехон”, член Синодальной Библейско-богословской комиссии и Межсоборного присутствия Московского Патриархата.
Исторический референдум по воссоединению Крыма и России выпал на день памяти святителя Григория Паламы (1296-1359), главного византийского богослова, способствовавшего обоснованию и утверждению на Константинопольском Соборе 1341-51 гг. православного учения о нетварных энергиях, иначе называемого исихазмом или паламизмом.
В последнее время в богословствующей публицистике активизировалась условно «либеральная» или «модернистская» тенденция, в большей или меньшей степени релятивизирующая и прямо отрицающая догматическое значение исихазма в Православной Церкви. На первый взгляд, это выглядит нонсенсом, поскольку это общеправославное догматическое учение и православные люди, по определению, не могут его отрицать. Но такова сейчас запоздалая постмодернистская мода – подвергать сомнению все и вся, кроме собственного права на сомнение. А поскольку для иных «православных интеллектуалов» несравнимо важнее считаться «интеллектуалом» в либеральной тусовке, чем православным, то выразить своё сомнение в истинности исихазма стало для них хорошим тоном: noblesse oblige. «В этом сезоне модно носить оранжевое».
Но конечная причина такого скепсиса вовсе не только в желании быть своим среди «прогрессивной общественности», а в том, что исихазм (паламизм) – это последняя догматическая граница, окончательно разводящая православие с самой близкой ему западной конфессией, а именно, католицизмом, и бесповоротно мешающая любым надеждам на унию. И хотя паламитские споры были сугубо внутривизантийским делом, для Запада стало ясно, что в православии открылось ещё одно учение, противоречащее католицизму. Не случайно главный оппонент паламизма, Варлаам Калабрийский, после своего поражения принял католичество. Поэтому исихазм – это один из самых раздражающих феноменов православия для всех, кто сомневается в его истинности и мечтал бы о его растворении в абстрактном общехристианстве.
При этом, противники исихазма, прежде столь космополитичные, не брезгуют вдруг использовать абсолютно внецерковный националистический аргумент: «а на каком основании Московская митрополия должна была принимать исихазм, если это было решение Константинопольского Патриархата?» Ответ, конечно, очевиден, но попробуй при этих же критиках заикнуться о «Москве-Третьем Риме» и хоть каких-то преимуществах Русской Церкви, сразу же запишут в черносотенцы. Но я сейчас о другом…
Я полагаю, что в совпадении крымского референдума и дня памяти св.Григория Паламы есть определенный Промысл.
Воссоединение с Крымом для России – это не просто расширение своей курортной зоны или геостратегического присутствия на Черном море. У этого эпохального события есть не только экономический или политический смысл, но, прежде всего, смысл историософский.
«Крым» – это татарское название древнегреческой Таврии, которая для всего греко-римского Средиземноморья была примерно тем, чем для России является Камчатка, то есть самой далекой северо-восточной землей на краю Ойкумены, куда ссылают осужденных и за которой жить уже могут только совсем дикие варвары (что, кстати, важно для восприятия русских со стороны греков). Для Руси же Таврия была тем самым юго-западным «окном в Средиземноморье», откуда на Русь пришла вся греко-византийская культура и её мировоззренческая основа – само православное христианство.
Таким образом, для России «крымский мост» имеет ключевое историософское значение, тем более, что это была часть самой Римской и Византийской империи, впоследствии, благодаря Екатерине II и ее полководцам, ставшая частью империи Третьего Рима. Следовательно, Таврия – это не только “мост” между Русью и Византией, но ещё и общая земля для двух ведущих православных государств в мировой истории. Земля православия.
С догматической точки зрения исихазм/паламизм — это, конечно, не какое-то отдельное учение, добавленное к православию в XIV веке, а само православие как таковое, его мистическая сущность. Не случайно неделя (т.е. воскресный день) памяти св.Григория Паламы в великопостном цикле наступает вслед за неделей Торжества Православия, а в этом году она также идет вслед за днем иконы Богоматери Державной (и, к слову, перед днем памяти св.Даниила Московского).
Когда утвердилось исихастское учение, Византия переживала эпоху своего заката, а Московская Русь, наоборот, начала подниматься – достаточно сказать, что правивший в это время великий князь Симеон Гордый (1340-53 гг., сын Ивана Калиты, внук Даниила Московского и правнук Александра Невского) по просьбе византийского императора Иоанна VI Кантакузина выделил деньги для реставрации храма Святой Софии в Константинополе. В это же время преподобный Сергий Радонежский под Москвой основывает Троицкий монастырь, а Киевская митрополия окончательно становится Московской и при митрополите Алексии (1354-78 гг.) утрачивает именование Киевской.
Триумф исихазма приходится на восход Московской Руси – последнего оплота независимого православия. Также и сегодня возвращение Таврии в Россию освобождает ее от всех тех угроз, которым подвергается каноническое православие на Украине – и униатского влияния, и автокефалистского раскола. Для тех, кому не все равно, в каком храме причащаться и у какого священника исповедоваться, это освобождение имеет абсолютное значение.
